Два языка открывают каждую дверь на этом пути".

Фрэнк Смит

 

И все эти грандиозные события были созданы Аэлитой! Так уж получилось в моей жизни, которую благодаря ей я начал с чистого листа на американской земле. В те годы, когда родилась и начинала первые шаги Рафаэлла, английский язык в нашем домашнем обиходе ещё не был конкурентом русского. Аэлита свободно говорила на английском, а я не очень. Поэтому Рафаэлла автоматически слышала русский с первых дней её жизни. Нравилось ей это или нет, мы так и не узнали. Но каким-то образом легко, без усилий, к шестилетнему возрасту она уже хорошо говорила на английском и неплохо по-русски. Откуда у неё взялся грузинский акцент, который сгладился и пропал позже, неизвестно. Hа сегодняшний день она свободно владеет пятью языками, но сейчас речь идёт o том далёком прекрасном детском времени. 

Писать на русском она научилась сама, вернее Аэлита показывала ей букварь, и Рафаэлла быстро схватывала буквы, оставив навсегда в своей памяти заглавные, а не прописные. Вот вам наглядный пример. Как-то прихожу домой и вижу приклеенный к входной двери листок бумаги. А на нём разбегающимися заглавными русскими буквами написаны вот такие слова: КЛУЧ ПАД ДВЕР. Понятно? Я понял и сквозь смех вынул из-под коврика у двери ключ. Позже, дома, она мне объяснила, что, уходя к подружке в соседний дом, решила написать по-русски. "Английский все знают, а русский, кроме меня, никто не поймёт!" - весело пояснила мне Рафаэлла. Умно! Я ей всегда говорил, что английский у тебя, американки, в крови, а русский будет как бы наш почти секретный язык. 

Какое это имеет отношение к нашей авиасаге? Прямое. Пристегните ремни и полетели.

Честно говоря, не помню, откуда мы летели первую часть нашего полёта. Рафаэлла со мной, ей, наверно, семь-восемь лет. Пересадка в Лондоне. British Air - прекрасная авиалиния, а летим мы в Торонто! Самолёт переполнен, мне пришлось брать любые места, лишь бы улететь. Из-за задержки мы не смогли попасть на наш запланированный рейс. Места были уже почти распроданы, и мы вынуждены были "брать, что дают".

Ну ничего, мы хоть в одном ряду, лишь разделены проходом. Пассажиры идут, вот места - располагаемся. Билеты таковы: я в середине центрального ряда, направо другой пассажир, потом проход, и в следующем ряду место Рафаэллы. Вот и пассажир садится на место справа от меня. Немолодой, нормально одетый, даже симпатичный человек.

Я сразу предлагаю ему поменяться местами с Рафаэллой. На английском языке, конечно, и очень "аккуратно" объясняю, что вот моя дочь, первая через проход. "Могли ли бы вы поменяться с ней местами?" Рафаэлла слышит, что я ему говорю, и также вставляет что-то. "Для вас практически разницы ведь нет. Будете лишь с другой стороны прохода". Он слушает, смотрит на меня и буквально буркает что-то в ответ. Вроде не хочет. Ну, наверно, свои проблемы, привычки, понимаю, ладно. 

Лишь только начинают гудеть двигатели, я молниеносно засыпаю. Рафаэлла также путешественник "самолётный" и уже со стажем. Летает с нами почти со дня рождения. У неё книжки, карандаши, конфетки - полный набор необходимых девочке принадлежностей для долгого перелёта. Наверно, через полчаса просыпаюсь. Сосед пьёт воду, а Рафаэлла передаёт прямо перед его носом через проход листок с посланием ко мне. Большой листок из тетрадки. На нём крупными заглавными вкривь и вкось буквами написано: "ПАПА ДЯДЯ НАВЕРНА ДУРАК МЕСТА НИ ХОЧИТ ДАТ".

Я читаю и улыбаюсь. И вдруг слышу голос соседа. Голос весёлый и приятный. И произносит он на чистом русском языке вот что: "Вы говорите по-русски? Ваша дочь? А почему бы вам не взять дочку на моё место? Мне-то разница какая?" Я никогда не краснею снаружи, но если бы были волосы - они бы шевельнулись. А Рафаэлла вдруг стала напевать какую-то песенку. Вроде я к ней отношения не имею, а она нас обоих и не знает! Говорю "спасибо", пытаясь не смотреть ему в глаза, меняемся местами. Я из приличия сажусь с краю, на проходе, и начинаю беседовать с ним. Он едет из Твери навестить семью сына, женившегося на канадке. Первый раз выезжает "за кордон". По профессии ветеринар. 

Поговорили, и исчезло куда-то далеко письмо дочери к папе на русском языке... Пропали печатные вкривь и вкось буквы... A наш секретный язык тоже, оказывается, требует секретности. Или осторожности? А может, надо всегда и на любом языке быть корректным без лишних "прямолинейностей"? Но это уже моя вина. Рафаэлла лишь копировала меня, хоть и на русском языке.

Пролетело время быстро. Рафаэлла вышла замуж, дом, бизнес и сын. На меня была возложена задача: "Папа, ты должен внука также привлечь к нашему секретному русскому языку!" Поскольку дома у Рафаэллы господствует английский, то мы с Аэлитой взяли на себя эту далеко не простую задачу. 

И к шести годам наш внук с библейским именем моего папы - Безалил (а для всех нас Без) - уже владел простым русским языком. Но с армянским акцентом его няни! И, конечно, Аэлита с букварём в руке снова, как когда-то с Рафаэллой, уютно сидела с внуком в кресле. Историю с конфузом его мамы в самолёте он прекрасно знает. С нами разговаривает на английском и, меньше, конечно, на русском. Понимает русский язык намного лучше, чем может разговаривать. Сохранили всё-таки! 

Но прежде, чем сказать мне что-то "острое" (как в "самолётной беседе"), он посмотрит, нет ли кого-нибудь рядом.

И даже умеет писать... печатными буквами и вкривь и вкось.

 

"Знаете, что такое иностранный акцент? Это знак храбрости". - Эми Чу

Нейхаузен, Джек
№242 Oct 2024