Этот день был самым счастливым в жизни сквалыги лобстера. Он нашел хрустальный шар.

Земснаряд, расчищавший фарватер, оголил от ила и песка большой участок дна. Когда муть осела, лобстер выплыл из своей пещеры, чтобы оценить изменения в подводном мире, и увидел остов древнего парусника. Вернее - десяток окаменевших шпангоутов, лежащих на обнаженном коралловом ложе, несколько пушек и другой корабельный скарб, разбросанный вокруг. Видно корабль во время урагана разбило о рифы, а потом занесло песком и илом.

Жилищем лобстера был разветвленный лабиринт ходов и гротов в коралловом берегу под огромным серебристым дубом. Пещера была полностью затоплена водой и тщательно охранялась лобстером от возможных грабителей. Изумительной красоты раковины, крупные правильной формы жемчужины, потерянные двуногими драгоценности и монеты, аккуратно отсортированные и любовно очищенные, лежали на коралловых полочках. Поскольку места в пещере было еще достаточно, остаток дня лобстер посвятил перетаскиванию ценностей с места крушения корабля к месту хранения. Кстати, правильно сделал, поскольку к вечеру появились аквалангисты и грабить сразу стало нечего. Последнее, что удалось стащить прямо под носом у конкурентов, был сантиметров десяти в диаметре хрустальный шар и затейливо выполненная подставка для него.

Установив шар на почетном месте между грудой золотых дублонов и часами "Ролекс", лобстер уселся на хвост и принялся оценивать получившееся. Отсутствие света не мешало ему - членистоногий хозяин пещеры отлично видел в темноте, но для хрустального шара хотелось чего-то особенного. Лобстер притащил из боковой северной ветви пещеры осколки замечательного итальянского зеркала и расставил их от входа к хранилищу таким образом, чтобы отраженный свет попадал прямо на хрусталь.

Солнечный луч, преломившись в прозрачной воде залива, проскользнул по лабиринту и в многократном отражении упал на шар. Пещера осветилась сказочным светом. Поиграв на гранях бриллиантов и отразившись в дублонах, луч зажег радугой перламутр жемчужин и вернулся в хрустальный шар волшебным огоньком. Душа лобстера наполнилась счастливой отрешенностью. Он протянул к шару обе клешни и...

Мощный удар саблей по стальному шлему чуть не свалил его с коня. Удар пришелся плашмя, был ослаблен встречным ударом  правой клешни, а левая уже подняла пистоль и нажала на курок. Раздался оглушительный выстрел - и огромный кирасир, поднявший саблю для второго удара, грохнулся на окровавленное поле боя. Лобстер всегда был не дурак подраться, а тут было с кем.

Шла битва при Иври. Король Генрих Четвертый сражался с Лигой за власть над Францией. Лобстер был на стороне короля, и с ним - его верные аркебузеры. У него внешность человека, хрустальный шар в седельной сумке и пять ран. Так для души лобстера начались пятьдесят с лишним лет в теле барона Рони.

***

Барон Рони выступил на битву при Ирви во главе роты копейщиков и двух рот конных аркебузеров, подготовленных на его собственные средства. Сражение началось неудачно для короля. Маршал д'Омон оттеснил его легкую кавалерию, рейтары рассеяли эскадроны короля и опрокинули пехоту. Выручили пушки. И когда на весах истории победа и поражение устроили смертельные качели, Генрих Четвертый с огромным белым плюмажем на шляпе, чтобы каждый из сражающихся мог знать, где он, бросился в бой. Рони прикрывал Генриха с правой руки. Немецкий кирасир, стремясь прорваться к королю, огрел барона по голове саблей. Хорошо, что плашмя.

Сознание помутилось, а когда барон пришел в себя, чуть не покинуло вообще. Рони почувствовал себя огромным лобстером на коралловом рифе. Райская идиллия тропического полуострова не умилила барона. Но Рони был крепким парнем и прежде, чем впасть в уныние, решил осмотреться. Низкие острова и материк поросли дубовым лесом, манграми и высоченными пальмами. Коралловые рифы кишели рыбой, значит, с голоду не помрем. Из признаков цивилизации была только пара насыпанных туземцами холмов. "Отличное место для пиратской базы или стойбища индейцев", - прикинул Рони и решил встречи с двуногими не искать. Уж очень съедобное тело досталось ему в результате очередной шутки богов. Следовало найти укрытие, и лобстер поплыл к материковому берегу. Там он нашел очень приличную пещеру, бесцеремонно вытолкал жившую в ней семейку крабов и решил вздремнуть в надежде, что проснется в родном мире. Он не знал, что в теле лобстера ему придётся жить среди рифов Мексиканского залива почти четыреста лет.

***

1601 год. Париж. Власть короля незыблема. Богатства его огромны благодаря скупердяйству лобстерской души верного друга и вассала барона Рони, ставшего к этому времени министром финансов и герцогом Сюлли. Золота в казне было достаточно, и его можно было слегка потратить на приятные для короля занятия. Например, на строительство дворцов, разведение садов с экзотическими растениями и редкими животными, закупку картин и старинной бронзы. Кроме того, пришло время наладить в стране фарфоровое и шелковое производства, чтобы утереть нос английским и итальянским негоциантам. Но против этих важных для государя дел стоял несокрушимый скупой министр.

Король Генрих Четвертый в этот раз принял герцога Сюлли по-простому - в личных покоях Версаля. Предстояло уговорить герцога расстаться с деньгами, а это было делом нелегким и требовало такта. Рони в обычной для протестанта черной одежде и обширном белоснежном воротнике, усыпанном бриллиантами (все-таки герцог), сделал попытку преклонить колено, но король остановил его, обнял и провел вглубь покоя к столику, накрытому на двоих - графин венецианского стекла с красным вином, золотые бокалы, сыр, холодное мясо и фрукты.

Сквалыга герцог знал, о чем пойдет речь, но ждал, пока друг-король начнет первым. Пять минут воспоминаний о наваррских винах и веселой, распутной молодости в компании с пастушками-пампушками. Еще двадцать минут - обсуждение испанских и австрийских дел. И вот - главный вопрос, ради которого Генрих и пригласил своего министра. Король отпил глоток бургундского, откинулся в кресле и обратился к собеседнику:

- Мой друг, мне именно сейчас нужны деньги на шелковые и фарфоровые мануфактуры. Я хочу, чтобы они начали работать в следующем году, - еле удерживаясь от просительных нот, произнес Генрих и спрятал лицо в кружевной платок, делая вид, что прочищает нос.

Герцог встал, прошелся по персидскому ковру, обдумывая просьбу короля, тяжело вздохнул и ответил:

- Генрих. Мне не нравится идея превратить наших крестьян в рабочих, ибо рабочие - плохие солдаты. Они избалованы легким трудом и городским комфортом. Крестьяне хорошо воюют, они сильнее, меньше болеют и не боятся крови. Если ты построишь свои фабрики, то потеряешь хороших солдат и не сделаешь Францию богаче. Не проще ли сократить потребление предметов роскоши, увеличив налог на них? Тогда бы ты мог уменьшить поборы с крестьян. А благополучие крестьянства даст солдат, лошадей, фураж и продовольствие для войск.

- Королевство - не только армия,- скрывая раздражение, вразумлял король строптивого министра. В стране, слава Богу, мир, мои французы сыты, им понадобились изящество и красота. А китайские товары и сомнительного качества итальянские подделки обходятся слишком дорого. Кроме того, наладив производство шелка и фарфора, мы вернем наши деньги, продавая излишки за границу. Ты накопил для меня двенадцать миллионов луидоров. Дай мне два.

- На юге у нас враждебная Испания, на востоке готовятся к войне Габсбурги, а далее - в степях Скифии - орды воинственных азиатов. Франции нужны пушки, а не шелка. Каждая пушка стоит двести луидоров, а каждая лошадь, годная для перевозки пушек и зарядов к ним, - тридцать! Не дам!

- Я так хочу! - взвился разгневанный король.

- Ваше желание, сир, - закон для меня, - низко склонился в поклоне министр и ловко попятился к дверям. На пороге остановился:

- Кстати, о деньгах. Вашей милостью несколько сот буржуа стали дворянами. Я думаю, что будет справедливо, если эти господа оплатят мануфактуры. Есть способ заставить их, - и министр финансов (по совместительству - комендант Бастилии) скромно потупил глаза.

- Оплатят, куда денутся,- обрадовался король уступке министра, попахивающей шантажом, но и наладить желанное ему производство не в ущерб военным нуждам, наверное, было правильно. В любом случае, предложенный выход короля устроил, и он направился к дверям, чтобы проводить верного Рони.

- Да что это мы все о делах? Как там твоя пассия?

- Какая именно? - поднял брови герцог.

- Ах ты, мой неутомимый лобстер! - расхохотался король и дружески похлопал герцога по плечу.

Рони поежился: "Шутит, догадывается или что-то знает?"

Король Франции Генрих Четвертый (в народе "Добрый Анри") просто шутил. Он был доволен обещанием герцога добыть необходимые для шелкового и фарфорового производства деньги.

***

1641 год. Замок Сюлли-сюр-Луар черной глыбой навис над рекой. Гвардейская стража герцога-лобстера, хорошо обученная, добротно одетая и отлично вооруженная, охраняла замок и покой престарелого господина. Глубокая ночь, и только одно окно светилось в покоях. Это кабинет - маленькая каморка, спрятанная за гигантской приемной и обширной библиотекой. Здесь герцог диктовал четырем секретарям указания по ведению хозяйства и советы европейским государям. В этой же комнатке были написаны "Мудрые королевские основы экономики государства", "Теория артиллерии" и "Мемуары". Тридцать лет тому назад был убит фанатиком Генрих Четвертый - друг и господин. Тогда же регентша Мария Медичи - мать Людовика Тринадцатого - лишила скупого министра всех должностей, поскольку он мешал ей транжирить золото Франции. Но она не смогла лишить герцога почитателей. И еще долгие годы лобстер своими письмами и назиданиями делал мир людей лучше. Один за другим умирали друзья. И вот однажды, когда была дописана последняя страница завещания, герцог распорядился подготовить корабли к выходу в океан. Надежные люди распространили слух о его болезни, а потом и о смерти. Подходящий по образу и возрасту труп похоронили с положенными маршалу Франции почестями. А старый, но ещё очень крепкий герцог однажды ночью выехал в Ла-Рошель, оставив догорать последнюю свечу на окне своего кабинета.

Герцог душой был непомерно горд и поэтому честен. За многие годы он не украл ни одного су у короля и государства, а в трудные минуты делился с Францией своими сбережениями. Лобстер рачительно вел хозяйство своих земель и был достаточно богат, чтобы осчастливить многочисленных наследников, упомянутых в завещании. Пришло время возвратить последний долг. Для этого необходимо было снарядить эскадру кораблей, пересечь океан - и он его пересек.

Когда корабли вошли в Мексиканский залив и показались берега Флориды, ураган догнал эскадру. Герцог стоял, привязанный к мачте флагманского судна, сжимая в руках замшевую сумку с хрустальным шаром, и молил бога позволить ему перед смертью вернуть долг. Чудовищная волна подняла корабль над грядой рифов и ударила о каменистое дно пролива Сара Бей. В кипящей штормовой воде, бешеном вое урагана, среди обломков корабля к старому герцогу пришло знание - он отдал свой долг.

***

Обломки корабля и хрустальный шар пролежали на дне триста пятьдесят лет, пока земснаряд не принялся чистить фарватер перед жилищем лобстера. Этот день был самым счастливым в жизни сквалыги - он нашел хрустальный шар.

Так замкнулось свернутое в штопор волшебное кольцо, по которому вольно шагать из бытия в бытие без надежды встретить самого себя...