Серебряный дуб не помнил, кем был в предыдущей жизни. Но иногда прохладной январской ночью дереву снились хрупкий глубокий снег по пояс, обитые камусом лыжи, устало топчущие наст, и тяжелое дыхание косоглазого охотника, несущего на плечах кровоточащую заднюю часть оленя. Или вдруг во время тропического шторма хотелось взмахнуть огромными кожистыми крыльями и взлететь над бушующим океаном, перекрывая рев бури гортанным криком ящера в погоне. Взмахиваешь ветвями и рвешься ввысь, но корни крепко держатся за планету. Наверное, это к лучшему, потому что те, кто слишком хотел улететь, лежат на земле и завтра будут распилены на дрова.

 Что такое сны? Говорят, это ложная память. У деревьев в старости - бывает. Да и не только у деревьев. А если не ложная? Или кто-то из богов распорядился: "Это стереть, это оставить"?  А может, душа, корчившаяся в муках чистилища, нашла силы и мужество не отдать сокровенное? Скорее всего, те, кому положено стирать память души, сработали не очень добросовестно. А ведь так больно, когда у тебя стирают прошлое, а ты не хочешь этого! Проще подчиниться и уйти в новое тело с чистой, как первый снег, душой. Живи и радуйся в новой сущности. Только богам вольно наказать или наградить тебя снами за веру и неверие, за правду и кривду, за нежность и счастье. И особенно жестоко за наглость желать невозможного.

Хотелось бы знать, что значит вчерашний яркий, как жизнь, кровавый и сладостный сон: блестящие доспехи и герб князя Серебряного, верная дружина и сеча у стен родного города, кубок драгоценного вина на пиру и огненные ласки юной княжны. Но, может, не стоит? Может, это не твой сон? Мало ли их, чужих снов, по свету витает. Кто их считал.

***

   Ожидание и любовь. Что может быть более значительным для живых? Наверное, верность и смерть? Все остальное - только производные в формуле жизни. Сегодня дерево ждало гостя.

   Гость пришел пешком, без обычных громов и молний, без свиты и рабов, невидимый для всего живого. Но Серебряный почувствовал его и веткой указал на садовую скамеечку. Высокий благообразный мужчина с пышной седой бородой колечками и в белом хитоне тяжело опустился на скамейку, вынул из складок одежды сосуд и прильнул к горлышку. Пара глотков, видимо, согрели душу пришедшего, он расслабился и спросил:

  - Пить будешь?

  - Шотландский виски? Не буду. Это для меня яд. Но когда-то мне этот бренд нравился. А что, нектар уже не берет?

   - Хорошего нектара, князь, не достать. Даже мне. Секрет утерян, а плохой лучше и не пробовать. Изжога, знаешь ли...

   - Изжога у Бога Богов? Никогда бы не подумал. А теплое молоко пробовал? Говорят, снимает.

   - Пробовал и теплое молоко,  и соду, и активированный уголь. Не приемлет душа модифицированные продукты, а на небесах, сам знаешь, с харчами негусто. Обленились боги. Им бы баловать да интриги разводить, пахать никто не хочет, вот и пробавляемся чудесами. А от них изжога...

   - Да, баловства там у вас развелось немерено. Семеныч, рыбак местный, на днях слезно жаловался: достали своими шутками. Приструнил бы ты их.

   - Пробовал, да ведь за каждым не уследишь. Совсем оборзела бессмертная молодежь, страх потеряла. И с рыбаком этим не все так просто. Сам нарывается на неприятности. Мазохист, что ли? Или того хуже  - романтик. Тот еще фрукт. Не скучно с ними, князь.

   Дерево сочувственно вздохнуло и отогнало веткой стайку москитов, собравшихся было поужинать божией кровушкой.

   Бог Богов опять приник к сосуду и сделал пару глотков.

   - Может, все же плеснуть пару капель в дупло?

   - Уговорил.  Побрызгай немного на корни. Быстрее добежит.

   Всемогущий щедро плеснул из сосуда на корни. В воздухе поплыл изысканный запах дорогого напитка. Князя Серебряного даже чуть-чуть повело - отвык, знать. Багровое солнце неторопливо тонуло в Мексиканском заливе. Благочестие происходящего дополнялось вечерним бризом, привычным шелестом морской волны и криками чаек. Хорошо-то как! Жаль, что редко.

   - Слышь, князь. Ты тут не засохнешь от безделья? - завел Всемилостивейший разговор по существу. - С твоим характером, наверное, нелегко быть деревом, - и плеснул еще грамм сто на корни.

   - А я не жалуюсь, - почувствовав подвох, ответил князь, - в архангелы не пойду. Низко кланяться не учен. И в боги тоже - бессмертия не желаю.

   - У меня другое предложение. Давай махнемся телами?

   - Лобстеру предложи. Он из герцогов. Не откажется.

   - Не подходит. Этот меня потом обратно не пустит. Кроме того, слишком прямолинеен и честен. Дров наломает - мало не покажется.

   - А я, значит, подлец и негодяй - в самый раз?

   - Я этого не говорил. Но посуди сам: у кого еще из достойных такой опыт? Царь Иван Грозный рекомендовал. И Борис Годунов тоже. И еще от Малюты Скуратова личный поклон и пожелание хорошего здоровья.

   - Ну и команду вы там себе подобрали.

   - Это только запасные. Видал бы ты основной состав, - с гордостью произнес Бог Богов и тут же загрустил, - тяжелый народ. Устал я, брат. Честное слово,  устал. "Ни сна, ни отдыха измученной душе". Надеялся, ты поможешь, дашь немного отоспаться.

   - Ну, разве что на какое-то время.

   - Вот и ладушки, - обрадовался Бог Богов, погладил шершавую кору подобревшего от виски дерева, и обмен душами свершился.

   - Эй, постой, - заорал князь, бросился к дубу и стал молотить кулаками по стволу, - пусти меня обратно!

   - Поздно, мой друг, - прошелестело листвой дерево, - согласие получено, обмен произошел, теперь обратного пути у тебя нет. Поднимайся на небеса, организуй опричнину или партию "Единые небеса" - тебе виднее. Наведи порядок с документацией, финансами, трудовой дисциплиной, переселением душ и наследственной памятью. Малюта пособит. А я пару десятков лет вздремну.

   Дуб прощально взмахнул веткой, слегка пошевелил плечами, устраиваясь поудобней, и затих. Заснул, наверное.

   - И чего только не натворишь после шотландского, - обреченно вздохнул князь Серебряный, вызвал дежурное облако и порулил на небо порядок наводить.