Не торопись! Останови минуту.

Уйдут вперед пещерные часы.

Замкнет в кольцо колодец чья-то шутка,

И ляжет жизнь на зыбкие весы.

Пещерный фольклор. 1980 г.

Маленький пещерный праздник удачи начался камином, который я пытался пройти еще в прошлом году. Тогда мне удалось подняться метров на двадцать, но просочиться в узкую вертикальную щель, за которой угадывалось расширение, я не смог. Мой возраст уже под пятьдесят, скелет потерял гибкость, и узкие проходы мне уже не по зубам. В этом году со мной Олежка: ему только пятнадцать лет, весит всего сорок восемь килограммов при росте сто шестьдесят пять сантиметров. Так он эту узость проскочил мгновенно. Еще через минуту раздался вопль восторга, и захлебывающийся от возбуждения голос донес до меня информацию, что там такое... такое...
     - Иваныч! К вам можно спуститься по параллельному колодцу. Я ваш свет вижу. Передайте сюда веревку, скальный набор - и через десять минут вы тоже будете в зале.
     Знаем мы эти десять минут. Хорошо, если через час.
     - Я к тебе Сергея зашлю. Вдвоем будет веселее.
     Сережа, выдающийся по стройности фигуры студент политехнического института, проскользнул в щель, как намыленный, а я с тоской в глазах и завистью в сердце проводил взглядом его сверкнувшие пятки. Теперь моя работа - ждать. Это очень важное искусство - уметь ждать, перемалывая пещерный холод, пробирающийся к сердцу сквозь влажный комбинезон и водолазное белье. Сидишь, балуешься воспоминаниями, с некоторыми сомнениями планируешь будущее, применяя слово "если", и прислушиваешься, как там, на недоступной тебе высоте, стучит "дятел". Это ребята пробивают дырки под крючья. А вот и веревка спускается с уступа.
     - Иваныч! У нас все готово, поднимайтесь к нам.
     Хорошая веревка, американская. Только тяжеловата. Устанавливаю на веревке самохват для правой руки. Красивый самохват, французский, фирменный, с гравировкой, окрашенный в синий цвет. И название у него соответствующее: "Пуани". К этому самохвату я присоединен страховочным усом, кроме того, с него свисает петля из репшнура - "педаль". Поднимаю самохват повыше и вставляю веревку во второй самохват, растянутый между беседкой и обвязкой. Эта штука называется "кроль" и позволяет зависать на веревке в любое необходимое мгновенье. Еще один самохват, называемый "блокером", установлен у меня на ноге. Он дает возможность удобно перещелкиваться на промежуточных точках крепления веревки, а при необходимости - быстро передвигаться по веревке. Ничего не напутал?
     Если я когда-нибудь брошу глубинную спелеологию, так это из-за огромного количества всяческих предметов, висящих на тебе со всех сторон и гремящих, как бубенчики на корове.
     Левой рукой вытягиваю слабину и начинаю подъем способом "дед", а по нашему - "жабкой". Это когда сидишь в беседке на "кроле", поднимаешь руки с "Пуани" и ноги с "блокером", выжимаешься на веревке руками и ногами, а потом опять повисаешь на "кроле". Непонятно?
     Приходите в воскресенье на тренировку и посмотрите - очень похоже на лягушку, которая ползет по веревке в стиле брас.
     Каждый шаг - 40 сантиметров. Повторяешь этот прием столько раз, сколько необходимо. Очень экономичный и неторопливый способ. Как раз под мой возраст.
     Минут десять подъема - и я уже около ребят, на полочке перед входом в зал. Здорово! Зал высотой метров тридцать, длиной метров двадцать, дно усыпано огромными глыбами. Уже можно подумать о его названии, но это только начало. В южном конце зала вверх уходит стенка высотой метров десять, переходящая в крутой сорокаметровый склон, а выше угадывается на перегибе гребень, за которым чернеет не просвечивающийся фонарем объем.
     Олег организовал страховку, я принялся командовать и давать мудрые советы, а Серега начал подъем по стене, заколачивая каждые три метра скальные и страхуясь через них веревкой. Вот, наконец, он вышел на перевал, осмотрелся и сообщил, что по ту сторону вниз уходит что-то огромное и что свет его карбидной лампы не добивает ни до потолка, ни до стен.
     Вот это да! Как можно скорее навешиваем на себя снаряжение и, страхуясь за натянутые Серегой перила, уходим к нему. И вот мы уже на перевале. Карбидные лампы включены на полную мощность, но это не помогает. Вид, как с Караби Яйлы ночью в сторону моря. Черная тьма в полземли и полнеба. Это - Удача! Дно циклопического зала круто падает на север и засыпано глыбами величиной с небольшой дом каждая. На глыбах блестят зеркала скольжения, форма кальцитовых кристаллов в пустотах говорит о горячих водных растворах, которые когда-то блуждали в трещинах. Железистые соединения окрасили камни в красновато-бурые и оранжевые цвета.
     Откуда-то сверху прилетают сверкающие капли воды и разбиваются о дно зала с хрустальным звоном.
     По дну зала спускаемся все ниже и ниже. Метров через двести зал сузился и закрылся вертикальной стеной, уходящей вверх так высоко, что свет галогеновых фонарей не достигал потолка. Но ведь не может подобный зал кончиться просто так. Обшариваем дно, находим проход среди глыб и попадаем в богато украшенные кристаллами кальцита и арагонитовыми цветами подвалы.
     Широкими извилистыми коридорами, продуваемыми пещерным ветром, спускаемся к тридцатиметровому колодцу, на обработку которого уходит еще один час. Праздничное настроение спадает, подступает усталость, кончаются коронки для шлямбуров, а впереди еще один колодец. Начинается он узкой щелью, которая метра через три расширяется и выходит к полке. Закрепляюсь на полке и осматриваюсь. Левая стена крылом падает куда-то в сторону и вниз, а под ногами разверзлась черная жуткая мгла огромной пропасти. В лицо дохнуло холодом неизведанного гигантского колодца. Бросаю камень. Летит, не касаясь стен, секунд шесть. Ого! Даже учитывая погрешности расчета из-за трения о воздух, глубина колодца получается метров сто! Не меньше.
     Такие колодцы не редкость, но этот какой-то уж очень широкий - стены прямо под ногами разбегаются в стороны и теряются в темноте. Кое-как просматривается только левая, да и то метров через тридцать ее уже не видать.
     С одной стороны, этот стометровый колодец сплошным пролетом проходить нелегко, а с другой - навеска очень простая: забил всего два крюка, закрепил веревку, осталось сбросить ее вниз, и все дела - веревка висит до самого дна.
     Выползаю из щели, сообщаю Сережке и Олегу о результатах разведки и предлагаю перекусить. Пока мы с Олежкой на удобном камне разворачиваем сало, вскрываем тушенку, раскладываем печенье, конфеты и варим чай, Серега идет посмотреть колодец, чтобы вернуться через десять минут с круглыми, как у совы, глазами.
     - Иваныч! Я бросал камни пять раз. Три раза получилось, как у вас, - шесть секунд, а два раза камень через две секунды обо что-то ударялся и вылетал обратно на площадку.
     Мы с Олегом весело рассмеялись: сами мастера разыграть кого-либо, и нас на такую нелепицу не купишь. Серега вначале обиделся, но потом утешился салом с луком.
     Перекусили, покурили и пошли навешивать новый колодец. Шел одиннадцатый час работы. Для начала бросил камень - шесть секунд.
     - Попробуй еще раз, - просит Серега, - не туда попал, надо правее и немного дальше.
     - В следующий раз. Сейчас некогда баловаться.
     Забиваю крюк, прищелкиваю самостраховку.
     Вниз пойдет Олег - он очень хочет. Это понятно. Такое открытие для него первое, а я свое честолюбие удовлетворил давно.
     Вот Олег подошел к перилам, прищелкнулся к ним страховочным карабином, добрался к отвесу, вставил спусковое устройство в веревку, закрепил на веревке самостраховочный самохват и отцепился от перил.
     - Я пошел, Иваныч!
     - Давай! Только не спеша и с умом. Ни один колодец не стоит твоего драгоценного здоровья.
     - Сам знаю. Не подсказывайте
     Уехал вниз. Спускаться будет минут десять, еще с полчаса проведет на дне, чтобы осмотреться и отдышаться, и еще полчаса будет подниматься.
     Ни я, ни Серега сегодня вниз не пойдем - время поджимает. Я устраиваюсь ожидать Олежку около устья колодца. Серега закрепляется немного выше, в щели. Вид у него встревоженный, слегка суетливый. А ведь обычно Сергей невозмутим, как сфинкс.
     Из колодца чуть слышится: "Дошел!" Это означает, что спуск окончен. Все нормально. Пока Олег осматривается на дне колодца, можно слегка поразмяться. Оставляю Серегу на связи и выползаю из щели. Надо собрать остатки трапезы и упаковать снаряжение, чтобы к выходу Олежки все было подготовлено к возвращению на базу. Минут через пятнадцать Серега выполз из щели и сказал, пряча глаза:
     - Там что-то неладно. Когда Олег дошел до дна, веревка ослабла. Но через пять минут опять натянулась, и Олежка стал подниматься. Странно как-то - очень быстро, а голос то ближе, то дальше... Свет лампы тоже: то почти рядом, то совсем пропадает. Иваныч, вам туда надо. Я ничего не могу понять. Страшно там...
     - Господи! Ни дня без приключений!
     Залажу в щель, пристегиваюсь к перилам, подхожу к колодцу. Веревка нагружена. Олег поднимается очень быстро, неправдоподобно быстро. Пять шагов в секунду, если верить щелчкам самохватов. Огонек карбидной лампы все ближе, ближе и вдруг пропал, а щелчки самохватов прекратились. Может, погасла лампа, и Олег разбирается с карбидкой? Дергаю веревку, ослаблена совсем... Выбрал метра два - нет Олега на веревке, а ведь он должен был висеть сейчас в середине колодца. Сорвался? Упал? Грохота было бы на полпещеры. И вдруг там, далеко внизу, на дне колодца опять появился огонек. Еле-еле видно его, но очень четко. Вновь веревка натянулась. Кто-то идет вверх, очень быстро идет. Трех минут не прошло, как он оказался метрах в десяти. Уже было видно фирменную французскую каску, которую Олег выпросил у отца. И опять пропал Олег, а на дне колодца вновь появился огонек. Волосы под каской зашевелились, прошиб холодный пот. Вот Олег опять рядом и опять пропал, только скорость подъема стала гораздо меньше. Когда Олег последний раз добрался до роковой десятиметровой отметки и завис, из колодца донесся стон. Видно, совсем ослаб и боится войти в зону возврата. Свет карбидной лампы тусклый, желтый - видно, топливо на исходе. А ведь Олег перед спуском перезаряжал топливный бачок. У него там хорошего света должно бы быть часов на восемь.
     Тоска. Ситуация аховая. Я о таких еще не слыхал. И надо же было, чтобы именно мне такая "роскошь" досталась!
     Инструктирую Сергея:
     - Я думаю, что самому Олегу не выбраться. Сделаем так: тащи сюда тридцатиметровую веревку, блок из моей сумки возьми. Один конец веревки закрепи за уступ, а другой я привяжу к себе и пойду к Олегу. По моей команде будешь тянуть изо всех сил. Может, что-то получится.
     Пока Серега готовит веревку, я пытаюсь объясниться с Олегом:
     - Олег, как дела? Что там у тебя случилось?
     Не отвечает. Висит мешком в ремнях, руки безвольно опущены вдоль тела. Надо срочно спускаться к нему.
     - Серега! Готов?
     - Готов! Иваныч, а если с вами что-то случится? Что делать?
     - Беги в базовый лагерь и выходи на связь с Резниковым. Пусть срочно поднимает спасательный отряд.
     По натянутой веревке спуститься сложно, но старому спасателю не впервой. Подъезжаю к Олегу без особых затруднений, только на десятиметровой отметке что-то отчетливо щелкнуло, и южная стена колодца, просматривающаяся метрах в шести, вдруг исчезла. Посмотрел вверх - Сергея не видать, по сторонам - тьма египетская, внизу подо мной висит Олег. Лицо парнишки в подтеках грязи и пота запрокинуто. Глаза закрыты. Спустился поближе, чтобы достать рукой обвязку, похлопал по щекам, приводя его в чувство.
     - Иваныч! Я знал, что вы придете.
     И опять веки опустились. Переговариваюсь с Сергеем:
     - Серега! Ты меня слышишь хорошо?
     - И слышу, и вижу.
     Значит, свет достает только в одну сторону, а звук - в обе. Непривычная ситуация. Интересно, как все это человек проходит? Вынул из штурмовой сумки поводок - полутораметровый кусок очень прочной веревки (в обычной ситуации на этом поводке я тащу свой груз при работе на колодцах). Подкрепляю один конец к Олегу, другой - к себе. Пробую сделать шаг, вроде могу Олега тащить. Да еще Серега поможет. Хорошо, что Олег так мало весит, а если ему когда-нибудь придется меня тащить? Расшевеливаю Олега.
     - Ну что, мужик, пойдем наверх?
     - Буду стараться. По мере сил.
     - Старайся. И я тоже постараюсь. И Серега. Эту зону мы должны проскочить.
     Даю команду Сереге:
     - Эва, наверху! Начинаем! И раз! И раз! И раз!
     Прошли метра полтора и как будто уперлись в какую-то прозрачную, очень эластичную стену.
     Вес Олега увеличился вдвое, да и сам я стал весить все 150 килограммов.
     - Серега! Тяни сильней! Как только можешь! И раз! И раз! И раз!
     В сердце что-то захлебнулось и в груди стало горячо.
     - И раз! И раз! И раз!
     Из под ногтей выступила кровь.
     - И раз! И раз!
     Что-то опять щелкнуло, и в пяти метрах от меня появилась стена, а чуть выше, метрах в семи, показался Серега с перекошенным от усердия лицом. Сразу стало неизмеримо легче работать.
     - И раз! И раз!
     Вышел наконец к полке, закрепился на перилах, помог Олегу выползти в щель. Там его принял Серега. Все! Передохнул пару минут и пополз за ребятами. В подреберье как будто гвоздь раскаленный всадили. Опять после экспедиции месяц таблетки глотать. А пока часа два отдохнем и, если придем в себя, пойдем в базовый лагерь. Там Ладушка нас уже заждалась.
     В удобном месте, чтобы поровней, без ветра и сверху не капало, ставим штурмовую палатку из парашютного шелка, заползаем внутрь и разжигаем таблетку сухого топлива. Тепло! Можно обсохнуть, а то пот пропитал всю одежду насквозь. Серега варит чай, а я пытаюсь кормить Олега таблетками. Лекарства он есть отказался, зато колбасу, сало и лук принял с благодарностью, да и чаем не побрезговал. Хороший аппетит у пострадавшего.
     "Молодой, - завистливо подумал я, - восстанавливается быстро, через пару часов будет как новенький".
     Выпив две кружки чаю и перекусив, Олег разговорился.
     - Дело, Иваныч, было так. Глубина колодца оказалась девяносто пять метров - на дне лежало всего три метра веревки. Я, как спустился, сразу замерил. Осмотрел дно колодца: площадка пять на пять метров, а в южной части щель точно такая, как в начале колодца. В нее соваться не стал и решил выходить. Так вот. Я этот колодец раз десять пролез. У вас всего час прошел, а у меня, - Олег взглянул на "амфибию" Чистопольского завода, - часов десять. Как-то так получалось, что прохожу я колодец, выползаю по перилам в щель и попадаю вновь на дно девяностометрового колодца. Сверху свисает наша веревка, где-то виден отсвет ваших ламп, и начинается все сначала.
     А потом свет стал гаснуть, силы кончились, и я завис. Толком я пришел в себя только в палатке.
     Интересная история. Тяжело пришлось Олегу. Неудивительно, если... Странное что-то появилось в нем. Что - не пойму. Вот взял нож левой рукой, взял кружку - опять левой. Может, это?
     - Олег! У тебя правая рука болит?
     - Нет! А почему такие интересные соображения?
     - Почему ты все берешь левой рукой?
     - Но и вы тоже левой рукой галету держите.
     - Да я-то как раз держу галету в правой руке. А ну-ка пододвинься поближе. Слушай, приятель, у тебя родинка была раньше на правой щеке, а теперь - на левой.
     Олег стал испуганно ощупывал себя. Потом недоверчиво взглянул мне в глаза.
     - Разыгрываете?
     Я, кряхтя, выполз из палатки, разыскал свои и его "Пуани" и положил перед Олегом. Лицо Олега посерело.
     Дело в том, что мы оба разжились этими замечательными самохватами у американцев, когда водили их по пещерам Чатыр-Дага в Крыму. Изготовлены эти самохваты известной французской фирмой, которая "Пуани" для левой руки окрашивает в бронзовый цвет, а для правой - в синий. Перед нами лежали два самохвата - один левый, другой правый, но оба синие.
     - Я не думаю, что тебя вывернуло слева направо, или, что было бы гораздо любопытней, наизнанку, - обрадовал я Олега, - скорее всего, в этом колодце есть переход в другое пространство, зеркальное к нашему. И мы тебя силой выдернули из твоего мира. Я не удивлюсь, если и сердце у тебя с правой стороны.
     - Убедительно, Иваныч, - поддержал шутку Олег. - Но если я здесь, то где ваш Олег?
     - А вот этого я не знаю. Хотя кое-какие соображения и напрашиваются. Дело в том, что ты ни разу при нас не выходил из колодца на наши перила и дальше по щели. В щели все время сидел Сергей, а ты пропадал на веревке метрах в десяти ниже площадки. Очень многое для меня непонятно, и кое-что следует проверить. Возможен крайне интересный сюрприз.
     Я сменил карбид в бачке, добавил воды в емкость, прочистил форсунку и щелкнул зажигалкой. Яркий лепесток пламени вспыхнул над каской, осветив измученные лица моих товарищей. Отвернувшись от них, я вытащил из потайного кармана две таблетки, которые таскаю с собой на всякий случай, и сунул их под язык.
     - Пошли, Серега. Веревку и блок возьми с собой. Посмотрим, что там сейчас творится в колодце.
     Когда мы выползли из щели на полку, то увидели внизу, под нами, на глубине десять метров еле тлеющий огонек карбидной лампы. Мы переглянулись. Я вставил спусковое устройство в веревку и скользнул вниз. Запрокинутое, бледное лицо в подтеках пота и глины, на правой щеке родинка, ресницы дернулись, глаза открылись.
     Иваныч! Я знал, что вы придете.
     Я пристегнул к нему поводок, дал команду:
     - И раз! И раз! И раз!
     Прежде чем мое сознание спаялось с болью страшных перегрузок, я успел подумать, что в Киеве мне теперь придется сдавать маме Ташке двух Олегов.