| |
Мусор привезли!
У многих моих земляков воспоминание об Одессе моментально вызывает умиление и ностальгическое воодушевление. "Ах, Одесса! Жемчужина у моря!", "Одесса - Мама!", "Не город, а невеста", "Одесские дворики", "Ах, Привоз" и тому подобное. Не знаю, не знаю. Я провёл в Одессе примерно треть жизни, в которую полностью уместились моё Детство, Отрочество и Юность. Казалось бы, самая счастливая пора жизни, лишенная недостатков и негативных моментов. Но мне Одесса запомнилась больше всего... вонью. Да, да, я имею в виду дурной запах, смрад, амбре. Как бы красиво это не назовёшь, все равно даже упоминание об этом вызывает лёгкую тошноту. Я, с тех пор как покинул Одессу, жил во многих других городах и побывал во множестве мест земного шара. Но лишь один раз мне пришлось посетить место, где зловоние показалось мне знакомым. Это было на Антигуа, маленьком, затерянном в Карибским море, островке. Подался я на этот Б-гом забытый уголок с целью открыть офшорный счёт в местном банке. Это был свежеизобретенный способ увертывания от чрезмерных налогов на доходы. Так вот, столица этой части "третьего мира", город Св. Джона, представлял собой в большей его части настоящую клоаку. Помои буднично выливались местными жителями прямо на улицу, в сточную канаву и, благодаря холмистому рельефу местности, зловония медленно текли в сторону океана. Там они, вероятно, превращались в корм для рыб. Антигуа была типичной "банановой республикой". В таких местах канализация вообще не предусматривалась. Но, извините, в моей Одессе, вымощенной знаменитой брусчаткой ещё во времена первого градоначальника Хозе де Рибаса в начале 19 века, в 1877 году вступила в строй первая!.. в Российской империи ка-на-ли-за-ция! Ну, и где она теперь? Всего сто лет спустя. Ума не приложу. Жили мы тогда в трёхэтажном доме в центре города, как большинство порядочных одесситов, в коммунальной квартире. Внутренние стены нашего дома, как положено, окружали милый "одесский" дворик. В результате мы имели трёхэтажный колодец со всеми вытекающими и втекающими в него обстоятельствами. Два окна нашей комнаты выходили во двор. Более удачливые соседи имели комнаты с окнами на улицу. Кроме свежего воздуха, преимущества такого расположения жилья были налицо: видишь, кто к кому и когда идет, и т.д. Наши окна имели свои достоинства. Сквозь них мы могли наблюдать всё, что происходило в комнатах наших соседей, у которых окна тоже выходили во дворик. И в тех, что напротив, и в тех, что справа и слева. Последние просматривались с меньшими деталями, так как видны были только части комнат. Это напоминало театральную декорацию, когда одновременно наблюдаешь жизнь, протекающую в нескольких семьях. Прибавьте к этому замечательную акустику и, как говорили одесситы, не надо ходить в Оперный Театр. Особенно летом, когда все окна были открыты настежь "для свежего воздуха". Многие обтягивали окна марлей, чтобы предохраняться от мух. А теперь о том, с чего я начал - о запахах. Мухи, как известно, летят на запах. Вернее на дурной запах, так же как пчелы летят на запах цветов. По части запахов наш дворик не уступал другим, так что количество мух всегда было достаточным. Вонь исходила из дворовой уборной, где также находился общественный бак для помоев. Сюда многочисленные жители нашего дома раз в день, а то и два раза, выливали помои. Зловония от этого были настолько сильны, что даже ароматы еды, доносящиеся изо всех открытых окон, не могли их перебить. Выдерживать эту вонь помогала лишь многолетняя привычка. Расслабиться от дурных запахов было практически негде, так как зловоние сопровождало тебя везде. Троллейбусы и трамваи были всегда переполнены немытыми, вспотевшими от жары людьми. Запашок чувствовался на продовольственных рынках и в магазинах. Смрад бил в ноздри в каждом подъезде и парадном любого дома. Даже в городском парке культуры и отдыха, где на расстоянии километра друг от друга было аж два! общественных туалета, от каждого куста несло запахом мочи. Не доносили, бедняги... Замечательным в Одессе было то, что один раз в день (по будним дням) по улицам от дома к дому двигался грузовик, подбирающий мусор. Он останавливался у ворот каждого дома, и жители с ведрами наперегонки мчались, чтобы выбросить мусор непосредственно в распахнутый задок грузовика. Для оповещения граждан о приближении "мусорки", опережая грузовик, шёл рабочий с колоколом в руках. Он заходил в каждый двор и весело звонил. Грузовик приносил с собой дополнительную вонь, но граждане ждали его с нетерпением и страшно боялись пропустить этот вечевой звон. В этом случае приходилось держать ведро в дома до завтра. Попытка же оставить мусор на ночь в коммунальной кухне могла привести к ссоре с соседями, драке, и даже к фатальным последствиям. В этом смысле жителям нашего двора крупно повезло. В моем парадном на третьем этаже проживала пожилая женщина. Все звали её Мадам Каневская. Держалась она с достоинством, хотя одевалась во все старомодное. Видно когда-то у неё был достаток, и кое-что ещё сохранилось. Злые языки поговаривали, что она до революции держала притон. Оттого вероятно её и называли "мадам". Мадам Каневская проживала совместно со своей незамужней дочерью и внучкой. Втроём они занимали две комнаты в коммуналке, что по тем временам было роскошью. Причём, одна комната выходила окнами на улицу, а другая - во двор. Чтобы попасть из одной комнаты в другую, нужно было пересечь коридор. Это было очень удобно для дочери мадам Каневской. Когда к ней приходили гости, бабушка с внучкой отсиживались в другой комнате, с окнами на улицу. Зато, благодаря удачному архитектурному устройству нашего дворика, некоторые сцены из личной жизни молодой женщины были у многих на виду. Это про неё один пожилой жилец нашего дома сказал: "Смотрю, пенюр расстёгнут, и она уже готова..." Он, конечно, имел в виду её пеньюар, наброшенный на голое тело. Когда же приближался ответственный час коммунального обслуживания, мадам Каневская укладывала свои дряблые груди на подоконник, предварительно постелив под них пуховую подушку. Это был её наблюдательный пункт. Она зорко вглядывалась в начало квартала, откуда из-за угла должна появиться мусорная машина. Таким образом, ещё за несколько драгоценных минут до того, как "мусорка" приближалась к воротам нашего дома, мадам Каневская, осознавая важность принятого на себя гражданского долга, утилизируя всю силу своих, уже не молодых голосовых связок, оповещала наш двор: "Мусор привезли!!!" Затем она спешила к дверям своей комнаты и, перебежав через коридор в комнату дочери, бросалась к распахнутому окну во двор, дабы сообщить новость тем, бедным, с окнами во двор: "Мусор привезли!!!" Удовлетворённая исполненным долгом, мадам Каневская брала своё мусорное ведро и, в видавшем всяческие виды домашнем халатике, спускалась на улицу к грузовику. Она несла своё ведро так, как будто оно было наполнено не помоями, а лепестками роз. С почти дворянским высокомерием она принимала слова благодарности от обгоняющих её на лестнице, и возвращающихся с пустыми вёдрами соседей. Событие дня заканчивалось, и грузовик увозил нечистоты дальше. Но ещё долго после этого в воздухе стоял устойчивый, приторный и тошнотворный запах. А когда он, наконец, уносился слабым предвечерним ветерком, доносящимся с моря, во власть возвращался наш обиходный, непрерывный и такой привычный дурной запах провинциальной Одессы. Порой поражаюсь, как в такой атмосфере вырастали и продолжают расти оптимистически настроенные, талантливые одесситы, которые по сей день несут добро и радость людям во всех уголках мира? Наверное, всё-таки что-то есть в этом одесском воздухе.
|
|
